Головна » 2012 » Жовтень » 13 » Повесть о приходском священнике 4
13:06
Повесть о приходском священнике 4
[ ?]Слушая рассказ отца Георгия о белявцах, я невольно улыбнулся. Уж очень чудные мне показались эти «истинные» христиане. Заметив мою реакцию, благочинный серьёзным тоном добавил:
- К вашему сведению, смею заметить, что представителей данного толка не стоит недооценивать! Не в пример нам, и, не смотря на свою таинственность, белявцы ведут достаточно активный образ жизни, проповедуя свои убеждения. Они явно демонстрируют мнимую христианскую любовь, вплоть до апостольских целований, занимаются странной, если её можно так назвать, благотворительностью. Люди охотно им верят и даже вступают в их сообщество. Искоренить такую язву на теле Церкви Христовой будет очень непросто. Но это ещё не всё. Совсем недавно в Покровском объявилось очередное искушение. Молодая женщина лет тридцати пяти стала возмущать, так сказать, праздные умы. Она именует себя Алисой, говорит, что возродилась из древности для того, чтоб спасти погибшие души. Где живёт неизвестно, чаще всего её видят в лесу полностью обнаженной. Обладая какой-то мистической силой, Алиса может буквально раствориться среди стволов сосен и появиться совершенно в другом месте. Так рассказывают очевидцы, хотя лично я в такое не верю. Вроде ничего особенного, только вот жители Покровского и окрестных деревень устроили целые паломничества к этой женщине. Она лечит от бесплодия, рака, мирит семьи, её прозвали Белой ведьмой. Слухи и легенды такие насочиняли, что порой не по себе становится. Самое страшное, что многие в это верят и поддаются на уловки.
Вот такой приход ждёт тебя, отец. Тут ведь главное, что? Продержаться и завоевать авторитет. А иначе, сломаешься и всё, пиши, пропал. Впадёшь в уныние, начнёшь роптать. Ежели что, не стесняйся, приходи ко мне, чем могу, помогу.
Мы ещё какое-то время посидели с отцом Георгием, обсуждая особенности Покровской парафии, попили чай и в половине двенадцатого пожелали друг другу спокойной ночи.
В крестилке была специальная комната для гостей. Там стояла уютная кровать, полка с книгами, столик, в общем, всё, необходимое для жизни. Только вот после беседы с благочинным я долго не мог сомкнуть глаз. Старался воспроизвести общую картину своего прихода, будоража при этом всю свою бурную фантазию. Придумывал храм, переделанный из медпункта, сочинял прихожан: добродушных старушек, строгих дедушек с густыми бородами, глубокими морщинами и наградными планками на груди. Непроизвольно по моему лицу блуждала улыбка, я отмахивался от чудных иллюзий, но снова ловил себя на том, что ум блуждает в праздных мечтаниях.
Уснуть удалось только под утро. На улице, видимо, усилился мороз, и лёгкая дрожь пронизывала всё тело, от того, что в комнате моего ночлега заметно похолодало. Укутываясь в мягкое, пуховое одеяло, я тщетно пытался согреться и решил, что будет лучше, если начну собираться. Отец Георгий обещал вчера разбудить пораньше и отвезти в Покровское, чтоб устроить меня и на месте показать, что к чему.
Хорошо помню тот день. Первый день моего приезда на приход. Густой, лопастый снег плавно ложился на землю, покрывая её свежим слоем белоснежного покрывала. Тучи сизым омутом затянули унылое небо, совершенно не меняя его окраса, и нависли влажной тяжестью над сонным городом, медленно приводя в движение все живое. Потянулись толстые струйки молочного дыма с почернелых от сажи дымарей, распуская щекотливый запах, один за другим гасли электрические лампы в окнах домов, улицы наполнялись суетливыми прохожими.
Старенький автомобиль отца Георгия не спеша тащился к гуще дремучего леса, за границей которого и находилось место моего назначения. Такой красоты я не видал никогда в своей жизни. Огромные ветви старых хвойных деревьев образовывали своеобразный туннель над проезжей частью, полностью закрывая и без того унылый свод зимнего неба. Глыбы прилипшего снега придавали хвое особый колорит, напоминая пейзажи из какой-то красочной зимней сказки, приковывали взгляд и будто завораживали.
- Красивая здесь природа, правда? - Не сдерживая восхищения, спросил отец Георгий.
Будучи под огромным впечатлением, я не мог ничего отвечать. Молча глядел я на снежные россыпи, которые падали с ветвей елей и припорашивали черноту дорожного асфальта. Трепет от встречи с моим храмом переполнял душу, и я с замиранием ожидал поворот, за которым покажется просвет в село Покровское.
Если бы не зима, село выглядело бы красочно и живописно, если смотреть на него с той самой кручи, с которой сейчас катился, дребезжа ржавой обшивкой, наш автомобиль. В первые же минуты пересечения границ Покровского я смог разглядывать сквозь тусклое окошко весь его, неизвестный мне до этого, сельский быт и размеренную, насыщенную чем-то старинным и скучновато-гнетущим, крестьянскую, колхозную жизнь. Только теперь, когда я столкнулся со всем этим так близко, возникла реальная ясность того, что это всё мне совершенно чуждо. Скользкие, черновато-серые улицы, громоздкие, шумные трактора, люди, закутанные порой в неопределенного покроя одежду, одетые лишь бы только не пронизывал холод. Я понимал, что скоро стану одним из составляющих этого быта, окунусь в него с головой. Надо будет изо всех сил стараться, иначе, если во мне, хоть на минуту, разглядят чужака, возвращаться и начинать все сначала будет ох как трудно.
Отец Георгий остановил машину возле широкого перекрестка, сказав, что мы приехали и сейчас зайдём к церковному старосте Григорию Васильевичу для знакомства, у него же находятся и ключи от храма.
- Григорий Васильевич, с прозвищем Гришуха, очень своеобразный человек. Ты постарайся сразу найти с ним общий язык, это очень важно, - сказал по дороге отец Георгий, что-то, как мне показалось, недоговаривая.
Да и вообще, я уже догадывался, что здесь ждёт меня много сюрпризов, знать бы ещё каких.
Весь двор, в том числе и дом Григория Васильевича, украшали столярные изделия и поделки. Кровля, отделка, беседки, забор делались с особой фантазией и любовью. Если б тут не жил человек, то это запросто можно было бы принять за какую-нибудь музейную усадьбу или декоративное подворье.
Старый кудлатый пёс лениво вылез из конуры, посмотрел в нашу сторону безразличным взглядом и, что-то прохрипев, спрятался за огромной кучей сосновых обрезков, засыпанных пушистым крошевом сверкающего снега.
- Есть кто дома?!! - Крикнул отец Георгий, остановившись на границе досягаемости собаки, пытаясь угадать её дальнейший замысел.
Пёс и не собирался бросаться на нас, он вообще решил отсидеться за обрезками, чтоб лишний раз не напрягать голос на крепнущем морозе. Видимо нас услышали, так как двери дома открылись, и на пороге вырос огромный силуэт пожилого мужчины. Скорее всего, это и был староста Григорий Васильевич. Он нахмурил лоб, пристально всматриваясь в лица пришедших, потом устремился к нам. Собака в это время мигом выскочила из-за дров и с лютой свирепостью принялась нас облаивать, стараясь показать хозяину, что она вовсе не теряла бдительности, а лишь только выжидала удобный момент.
- Спаси Господи, Григорий Васильевич! - Улыбаясь, протянул руку отец Георгий.
Лицо старосты совершенно не изменилось. Его серые глаза заметно выдавали безразличие, он нервно комкал огромной рукой край вязаной кофты и периодически покрикивал на задыхающуюся в лае собаку. Я сразу понял, что староста отличается эдакой застенчивостью, а при его величественной фигуре, это был маленький недостаток, совершенно не совместимый с выражением лица и суровостью глаз. Мне почему-то тут же в голову пришла мысль: какой же этот человек в гневе, если сейчас одним своим видом он внушает неприязнь и вызывает опасение. Я постарался себя утешить: может мы оторвали его от какого-то важного дела или нарушили покой и отдых. С другой же стороны, противоречиво думал я, он же - церковный староста, самый близкий мой помощник и, так сказать, сподвижник. С ним придется обсуждать и решать многие вопросы. Я слегка улыбнулся, понимая, как много романтизма и наивности в моей голове. Нужно понемногу включаться в непредсказуемую реальность.
Я был уверен, что Григорий Васильевич подставит руки на благословение к отцу Георгию, как это всегда делала наша соборная староста Людмила Марковна, но вместо этого он пожал ему руку и, засунув в зубы сигарету, похлопал по карманам, ища спички.
- Ой, извините, батюшка, - тут же опомнился он, выбрасывая табачное изделие и потерев нос, спросил, - так что же вас привело сегодня в наши края?
- Да вот, батюшку вам нового привёз. Прошу любить и жаловать - отец Виктор.
Староста перевел взгляд на меня, внимательно рассмотрев с головы до ног, вдруг переменился в лице и заговорил как-то неестественно, с нескрываемой лестью, точно так же, как говорят с маленькими детьми.
- О, это очень хорошо! Очень хорошо. Бабы уже забросали меня вопросами, когда пришлют, да когда. Пост великий начался, говеть хотят, а попа…Прошу прощения, батюшки нет. Вот радость то, какая, слава Богу. Уже полгода, ждём. Почти все к отцу Мирону перешли в Сосновку. И Надька, что на дачах жила, тоже туда перешла, теперь там хором руководит. И Ольга с Деркачкой нас оставили. А что же делать? Службы нет, люди разбегаются.
- Ну вот теперь, этот вопрос, надеюсь, закрыт, - проговорил отец Георгий, кивая в мою сторону головой. - Нам бы ключи, да в храм пойти. И ещё на жительство отца Виктора определить куда-нибудь.
Григорий Васильевич мигом мотнулся в дом, и уже через пару минут, под его неугомонный лепет, мы шагали скользкой ледяной дорогой к церкви. Весь монолог его был направлен на вселение в меня несокрушимого духа оптимизма. Староста уверял, что трудности, какие только возникнут поначалу, вовсе и не трудности, что хочет он видеть во мне не просто священника, а ещё и хозяина во всех отношениях. По его словам, через каких-то там пару лет, я должен заиметь и собственный дом, и автомобиль, и детей целый садик. А ещё корову, двух поросят, гектар огорода, пасеку и обязательно, чтоб была у меня настоящая деревянная баня. При всём при этом он обещал лично помогать, называя меня сыном и цитируя фрагменты из рассказа украинского классика о батюшках и матушках. Расчувствовавшись от собственной сентиментальности, он даже прослезился. «Какой удивительный человек, - думал я, стыдясь за свои мысли, возникшие при первом впечатлении, - надо же, да с таким старостой вообще ничего не страшно.Ну, у каждого человека есть свои недостатки, зато какая у него душа. Кажется, он готов тучи развести руками, лишь бы только я почувствовал себя уверенно и спокойно окормлял вверенную мне паству.
- Поживёте пока у Ольги Бабаихи, - сказал Григорий Васильевич, обращаясь ко мне, всё же закурив сигарету и смущаясь от этого, словно провинившийся подросток, - она бабка хоть и странная, но верующая, аж страх. Каждую ночь с ныне покойным отцом Анатолием на Святой горе молилась, а постится так, что и неизвестно, чем душа в ней ещё теплится. Опять же таки и кушать сварит, и постирает. Если не обращать внимания на её причуды, то жить можно, она рада будет. Батюшки часто на первое время у неё останавливались.
- Мне особо-то выбирать не приходится, - сказал я, - хотелось бы, конечно, отдельно, но рад буду всякому варианту.
- Не волнуйтесь, батюшка, вот только снег растает, пойдём к председателю, землю вам выделят и начнём строиться, - снова стал приговаривать Григорий Васильевич, - а пока потеснитесь у Бабаихи, не понравится, найдем домишко ещё.
Переглядів: 552 | Додав: Master_Lee | Рейтинг: 0.0/0